Сломленный принц - Страница 54

– Мы опять к этому вернулись? – Она громко вздыхает и берет сервировочную ложку. – Я прекрасно могу и работать, и учиться одновременно. Кому лазанью?

– Мне, – говорят в унисон близнецы.

Пока Элла раскладывает порции, я замечаю, что отец и братья пристально следят за каждым ее движением. Близнецы улыбаются. Папа выглядит довольным. А вот Истон, кажется, чем-то огорчен. Разве он не рад, что видит Эллу? Он чуть не съехал с катушек, когда она сбежала, и ее присутствие должно было сделать его счастливым.

– Чего такой тихий, Ист? – спрашивает папа, когда мы дружно приступаем к еде.

Мой брат пожимает плечами.

– Просто нечего сказать.

Близнецы ржут.

– С каких пор? – сквозь смех спрашивает Себ.

Ист снова пожимает плечами.

– С тобой точно все в порядке? – не отстает папа.

– Угу. В Истон-ленде все отлично.

Его чрезмерно веселый тон настораживает меня. Я знаю своего брата. Сейчас ему больно, а когда ему больно, он становится неуправляемым. После смерти мамы он пристрастился к спиртному. Начал принимать окси. Потом стал играть в азартные игры. Драки. Нескончаемая вереница девушек в его постели.

Нам с Гидеоном удалось утихомирить его. Мы выбросили таблетки в унитаз. Я стал чаще участвовать в боях, чтобы приглядывать за ним, когда он отправлялся в доки. Думал, мы вернули его, но он снова катится вниз по наклонной, и это убивает меня.

Папа отстает от Истона и поворачивается к Сойеру.

– Я давно не видел Лорен. Вы расстались?

– Не, мы все еще вместе.

Вот и все, чем Сойер желает поделиться, и папа снова оказывается в тупике.

– Рид, Истон, – окликает он нас, – как проходит сезон? Надеюсь, что смогу прийти на вашу игру в пятницу. Я попросил Дотти расчистить мое расписание.

Я не могу скрыть свое удивление. Раньше, когда мама была жива, папа не пропускал ни одной игры – они сидели за нашей скамейкой запасных и болели как футбольные маньяки, – но после ее смерти он не появлялся на стадионе. Как будто ему вдруг стало все равно. А может, ему всегда было наплевать, просто мама тащила его поболеть за нас.

Сидящий рядом со мной Истон настроен скептически.

– А какое тебе до этого дело?

Папа выглядит подавленным. Мне кажется, ему по-настоящему обидно.

– Ничего, – говорит он натянуто. – Просто уже давно не смотрел, как играют мои мальчишки.

Истон усмехается.

Над столом повисает неловкое молчание, которое вскоре робко прерывает Элла.

– Каллум, – начинает она. – Можно поговорить с вами после ужина?

– Конечно. О чем?

Она смотрит в тарелку.

– Э-э-э, о моем… наследстве. У меня есть к вам несколько вопросов.

– Конечно, – повторяет папа, и его лицо светлеет.

Ужин заканчивается быстро. Близнецы исчезают в игровой, а Элла и папа уходят в его кабинет. Остаемся лишь мы с Истоном, чтобы убрать со стола. Обычно мы шутили и болтали о разном, чтобы это занятие не казалось таким скучным, но сегодня, пока мы загружаем посудомоечную машину и убираем остатки еды в холодильник, Ист не произносит ни слова.

Отстой. Я скучаю по своему брату. С тех пор, как вернулась Элла, мы почти не разговариваем. Черт, да мы едва говорили друг с другом и до этого. Ненавижу, когда так происходит. Когда мы с Истом на ножах, я утрачиваю равновесие.

Истон закрывает холодильник и направляется к двери, но выйти не успевает, потому что я резко окликаю его.

– Ист.

Он медленно поворачивается.

– Что?

– Мы когда-нибудь начнем снова нормально общаться?

Либо это игра моего воображения, либо в его глазах мелькает раскаяние. Но все происходит так быстро, что я ни в чем не уверен.

– Мне нужно покурить, – бормочет он.

Когда Истон отворачивается, я раздосадованно опускаю плечи. Но он не уходит и, не глядя на меня, говорит:

– Ты идешь?

Я спешу вслед за ним, надеясь, что моя радость незаметна. Впервые за столько дней он захотел побыть со мной наедине!

Мы выходим из дома через черный вход и неторопливо идем к навесу для автомобилей.

– Куда мы едем? – спрашиваю я.

– Никуда.

Истон щелкает замком пикапа и запрыгивает в кузов. Достает из кармана маленькую жестяную коробочку, открывает ее и вытаскивает тщательно свернутый косяк и зажигалку.

Помедлив секунду, я запрыгиваю к нему.

Он поджигает косяк, делает долгую затяжку и произносит через колечки дыма, слетающие с его губ:

– Ты вернул Элле ее работу.

– Кто тебе рассказал?

– Уэйд. – Ист передает мне косяк. – Я заезжал к нему после школы.

– А я думал, у него намечался секс втроем.

– Стал сексом вчетвером.

Я выдыхаю облачко дыма.

– Да? А мне казалось, что теперь тебя интересуют только бывшие пассии Ройалов.

Истон пожимает плечами.

– Никто никогда не говорил, что я отличаюсь большим умом.

– И никто никогда не говорил, что ты мстительный, – тихо замечаю я. – Нет, я понимаю. Ты злишься на меня – и поэтому подкатил к Эбби. Но Саванна. Тебе прекрасно известно, что Гидеон до сих пор любит ее.

У Иста хватает совести чувствовать себя виноватым.

– Я не думал о Гиде, когда клеил Сав, – признается он. – Вообще ни о чем не думал, если честно.

Я отдаю ему косяк.

– Ты собираешься и дальше быть честным и рассказать об этом Гиду?

Брат ядовито улыбается.

– Я буду честным с Гидом, когда он решит быть честным со мной.

Что, черт возьми, это значит? Но я ничего не говорю, потому что пришел сюда не для того, чтобы наладить отношения между Истом и Гидеоном. Я пришел сюда, чтобы спасти свои с Истом отношения.

– Я был неправ, – говорю я ему.

Он морщит лоб.

– А в чем?