Сломленный принц - Страница 35

Усмехнувшись Риду, я отхожу от Ройалов, походкой от бедра подхожу к Уэйду и прыгаю на него.

Его мускулистые руки машинально подхватывают меня. А когда я наклоняюсь, чтобы поцеловать парня, его губы автоматически открываются. Он потный, пахнет травой и просто восхитительно целуется! Его язык остается во рту, но даже с одними губами поцелуй получается мастерский.

Ничего удивительного, что девчонки уходят из уютных ночных клубов, чтобы заняться с ним сексом в чужой машине. Я хватаю его за волосы и сильнее обхватываю ногами его талию. Он стонет в ответ, и его пальцы крепко сжимают меня сзади.

Парни начинают свистеть и улюлюкать, но почти сразу наступает тишина. В ту же секунду Рид отрывает меня от Уэйда.

– Какого черта, Карлайл? – рычит он.

Уэйд уныло пожимает плечами.

– Она прыгнула на меня. Я же не мог позволить ей упасть.

– Не прикасайся к ней. Никому не позволено прикасаться к ней.

Рид бросает свой шлем в живот какому-то бедному парнишке и, сжав руки в кулаки, угрожающе надвигается на Уэйда.

Здоровяк блондин смеется и поднимает руки вверх.

– Я ее не поощрял, приятель.

Сверкнув глазами, Рид тычет пальцем в остальных игроков команды.

– Элла – Ройал. Она принадлежит мне. Если кто-нибудь из вас, козлов, захочет ее, сначала ему придется справиться со мной!

У меня отвисает челюсть.

– Да пошел ты, Рид! Я никому не принадлежу и уж тем более тебе. – Я пинаю его под коленку, а потом поворачиваюсь к футболистам: – Я свободна. Кто хочет провести время с дешевой стриптизершей? Я знаю такие трюки, которые вам не покажет ни одна порнозвезда.

Парни загораются интересом, но все как один тут же смотрят на Рида. Не знаю, что там написано у него на лице, но они дружно опускают глаза в землю. Никто не делает и шага.

– Трусы, – шепчу я.

Потом резко разворачиваюсь и марширую к Вэл, которая улыбается мне с боковой линии. Ну их всех, этих детишек из Астор-Парка! Пусть катятся к черту!

Глава 16

Саванна и Шиа Монтгомери живут в особняке, расположенном вдалеке от моря, на землях загородного клуба. Мы останавливаемся у главных ворот, и Вэл, перегнувшись через меня, протягивает охраннику белый конверт. Тот светит на него особым фонариком, и послание, судя по всему, секретное, позволяет нам попасть внутрь.

– Вэл, серьезно? Что за черт?

Она бросает приглашение мне на колени. Плотная кремовая бумага абсолютно пуста.

– Ультрафиолетовые чернила. Чтобы никто не смог сделать копию.

– Реально? – Я провожу пальцами по бумаге, но ничего не ощущаю. – Что такого особенного в какой-то школьной вечеринке, чтобы понадобились охранники, ворота и сверхсекретные приглашения?

Я бросаю карточку на приборную панель и проезжаю через открывшиеся ворота.

– Им не нравится, когда к ним приходят все подряд, – отвечает Вэлери.

– Хорошо будет, если они воспользуются своей властью и не пустят всяких придурков, – бормочу я.

Я пока еще не видела Дэниела Делакорта, но знаю, что он по-прежнему в школе, ходит по коридорам Астора как ни в чем не бывало.

– Но если у придурка есть деньги, его пустят.

Она права, и это совсем меня не радует.

Грохочущие басы из дома Монтгомери доносятся до нас еще до того, как мы поворачиваем в их переулок. Паркуем машину в самом конце длинного ряда автомобилей, тянущегося от холма.

Вэл ведет меня через главную гостиную на веранду. У Монтгомери суперсовременный дом: сплошь странные углы и плоскости, много окон и металла. Бассейн подсвечивается изнутри, из бетона дугой бьют струи воды, но никто не плавает: стало холодно.

– Пойду, принесу выпить. Ты что будешь? – спрашивает Вэл, показывая на холодильник.

– Пиво сгодится.

В дальнем углу веранды я замечаю Рида. С ним разговаривает фея с огромными крыльями и короной из цветов. Уф, это Эбби. Их головы почти соприкасаются, его темные волосы цепляются за лепестки ее короны. Выглядит немного порнографично. Во всей сцене есть что-то тошнотворно знакомое, это одно из моих первых воспоминаний о Риде.

Эбби была его последней девушкой. А может, и единственной. Рид, в отличие от Истона, очень избирательный. Он спал с Эбби, потом с Брук.

Больше мне о его личной жизни ничего не известно. Возможно, этим все и ограничивается. Может, с Эбби он потерял девственность. И теперь между ними связь, которая всегда будет удерживать их вместе.

Мерзавец Дэниел как-то сказал мне, что эти двое созданы друг для друга.

Правда ли это?

И разве это должно меня волновать?

Нет, мне не все равно. И я ненавижу себя за малодушие.

Я отворачиваюсь, чтобы не сделать что-нибудь безумное. Например, подойти к ним, выдрать Эбби волосы и велеть Риду больше никогда не разговаривать с ней, потому что он мой.

Хотя я сомневаюсь, было ли это правдой – даже в те моменты, когда его пальцы запутывались в моих волосах, его язык был у меня во рту, а рука – между моих ног.

В доме полно народу: сплошь тесные корсеты, испачканная искусственной кровью одежда, и, наверное, не обошлось без искусственных грудей. Почти все в костюмах, за исключением нескольких человек. Среди бунтарей и братья Ройал в футболках и рваных джинсах. Помню, когда я впервые увидела их, то сразу окрестила отморозками. Своими накачанными телами, широкими плечами и взъерошенными волосами они больше напоминают рабочих из доков.

Когда мы входим, к нам поворачиваются, и я тут же жалею о своем наряде. Я единственная, кто явился в образе распутной футболистки, а значит, снова выставила себя на посмешище. Что, вообще-то, странно, потому что раньше мне всегда без проблем удавалось влиться в новый коллектив. Приехав сюда, я только и делаю, что привлекаю к себе всеобщее внимание.